Сердце дьявола - Страница 61

— Мы не имеем права называть номера телефонов клиентов, — безапелляционно заявила первая. — У нас гарантируется конфиденциальность звонков. Сменщица даже задохнулась от возмущения.

— Ну ты даешь, мать! — гаркнула она. — А если бы тебе стали так звонить, а? Или вон ей вон? — движение увесистым подбородком в сторону второй телефонистки. — Тоже бы сидела да «мурлом» торговала? «У нас гарантируется…» — передразнила сменщица и тут же взяла еще на полтона выше: — Ты свои сказки сикухам молоденьким рассказывай, поняла? А нам эту байду на уши не вешай! Тоже мне, Арина Родионовна выискалась! Этот урод девчонку до истерики каждую смену доводит, она уже ночами не спит, а ты нас тут своей ср…й конфиденциальностью «нагружаешь»! Во, блин, ни стыда ни совести у людей.

— Что, серьезно достает? — с сочувствием поинтересовалась у Маринки вторая телефонистка.

— Еще как, — завопила сменщица, поддерживая безмолвный Маринкин кивок.

— Дай им номер, — вторая телефонистка повернулась к подруге.

— Да? — встала на дыбы та. — А до начальства дойдет, кто отвечать будет?

— Я отвечу, — заявила вторая.

— Ты, мать, — надвинулась на первую телефонистку сменщица, — должна бы за своих глотки грызть, а не гов…ься, как целка-переросток. Телефонистка посмотрела на нее ненавидяще, но все-таки пощелкала клавишами компьютера. По экрану побежали строчки: номера телефонов, адреса, даты и время разговоров, суммы.

— Вот он, ваш «клиент», — первая ткнула пальцем в экран. — Но учтите, я этого не видела. Меня вообще здесь не было.

— А то! — вопила сменщица, переписывая номер и адрес. — Спасибо, девочки. Бутылка и конфеты с нас. Они вышли в коридор. Сменщица вручила лист Маринке:

— Учись.

— Спасибо, — пробормотала та.

— Ерунда. Вот я, помню, квартиру выбивала у предрайисполкома, это было да. Картина маслом. Полдня орала, пока ордер не выписал. У него чуть инфаркт не случился. Маринка почти не слушала болтовню сменщицы. Она рассматривала неровные цифры, вчитывалась в адрес и никак не могла поверить, что психопат Боря у нее в руках. Все оказалось гораздо проще, чем ей представлялось. Если бы она догадалась пойти к телефонисткам сразу, после первого же звонка, возможно, это спасло бы кому-то жизнь. У дверей кабинета сменщица хлопнула Маринку по плечу.

— Не бери в голову, — бодро и уверенно заявила она. — Эти сволочи не стоят наших нервов. Кстати, при встрече плюнь этому му…у в рожу и от меня. Лады?

— Хорошо, — кивнула Маринка.

— Ну, все тогда. Я побежала. Сменщица с достоинством океанского лайнера поплыла к лифтам, томно покачивая неохватными бедрами. Маринка проводила ее взглядом и вошла в кабинет. На панели телефона истерично моргала сигнальная лампа. Раздраженно билась в стены рассыпчатая трель. Меньше всего Маринке сейчас хотелось работать. Однако ничего не поделаешь. Надо. Она присела в кресло, в глубине души надеясь, что освободится другая линия и клиента перебросят, но лампочка продолжала моргать. Маринка протянула руку и сняла трубку.

— Я ждала тебя…

* * *

Перед метро «РАФ» одолел пологую горку и выехал на параллельную улицу. Нужный дом был вторым. Саша прогуливался по тротуару, до угла и обратно. Заметив подъезжающий микроавтобус, он остановился. Волин выбрался на улицу, спросил:

— Ну что? Какие новости?

— Похоже, Баева нет дома. И довольно долго, — ответил Саша и, повернувшись, указал на темные окна третьего этажа: — Вон его квартира. Я тут прошвырнулся, побеседовал кое с кем из местных. Обычно Баев ставит машину прямо под окнами. Жильцов с первого этажа такой расклад не устраивает, и периодически по этому поводу случаются скандалы. Неделю назад Баев сообщил, что купил гараж-«ракушку», которую доставят на днях. Площадку за домом он уже «застолбил». Сказал: как только привезут «ракушку», сразу же станет убирать машину, а пока, мол, извините. «Ракушку» привезли позавчера. Водитель прождал полдня, звонили Баеву на работу, ломились в дверь, но никто не открыл. «Форд» отсутствует уже несколько дней. Свет в квартире тоже не включается. Одним словом, по-моему, Владимир Андреевич сделал по-тихому ноги. Вопрос: «С чего бы это?» Волин посмотрел на темные окна.

— Предложения?

— Выпишите ордер на обыск, позвоним в местное отделение, в РЭУ, возьмем пару понятых и будем ломать дверь. Если Владимир Андреевич не имеет отношения к данному делу, то поймет нас правильно. А если имеет, то, сдается мне, теперь его придется ждать до второго пришествия. Раньше он не появится.

— Хорошо, — кивнул Волин. — Бери машину, смотайся в отделение и в РЭУ за слесарем, а я покараулю. На всякий случай. Минут через десять подъехали оперативники с Петровки. Поздоровались не то чтобы с большим восторгом, хотя и без неприязни. Впрочем, их можно было понять. На ночь глядя тащиться к черту на рога, мерзнуть до утра у подъезда — не самая лучшая перспектива. И ладно бы еще по своему ведомству работа была, а то ведь на прокуратурского дядю горбатить приходится. А прокуратура к МВД отношение имеет такое же, как Российская Патриархия к римскому папе. Вроде бы и одно дело делают, а у каждого свой огород. Каждый сам по себе и сам за себя. Постояли, поговорили, обсудили положение. «Слышали они про маньяка?» — «Слышали, конечно. Кто же не слышал? Все уже слышали. Так это он дело ведет? Класс. Ну и как успехи? Что, вот прямо в этом доме и живет?» — «Ну, не точно, но имеются такие подозрения». — «Так надо было не оперов, а группу захвата вызывать». — «Рано пока еще группу захвата». Услышав о маньяке, оперативники оживились. Работа, она, конечно, и в Африке работа, но все-таки интереснее, чем с алкашами-«бытовушниками» разбираться. Хотя, разумеется, и опаснее тоже. Еще минут через двадцать подъехал Саша, выгрузил из микроавтобуса здорово наподдававшегося уже слесаря, трезвого и оттого, наверное, злого сотрудника РЭУ, участкового, сложением напоминающего сибирского медведя, и присланного в качестве подмоги молоденького светлоусого сержантика с наивным взглядом пионера в Мавзолее и внешностью деревенского киномеханика. Понятыми вызвались быть те самые соседи, которых Баев донимал своим «Фордом». Седая уже пара, ему лет пятьдесят пять, ей чуть меньше. На лицах обоих застыла печать угрюмо-злорадного торжества гэбэшных стукачей образца тридцать седьмого года. Вот, мол. Получи, вражина народа. И на тебя управа нашлась. Видать, крепко их Баев допек, подумал Волин. Ох, крепко. Дружной ватагой взобрались на третий этаж. Рассредоточились по площадке, попрятались, как нашкодившие пацаны, чтобы не попасть в поле зрения глазка. Участковый приблизился к двери, закрывая «наблюдательную оптику» героическо-богатырской шинелью, и активно нажал на кнопку звонка. В тишине громко и отчетливо икнул пьяненький слесарь. По площадке заструился водочный перегар.